Предлагаем вашему вниманию рассказ Елены Ивановны Мусатовой, прихожанки нашего храма, духовной дочери и близкого друга семьи Васнецовых об отце Михаиле Васнецовом, который долгое время служил настоятелем в Никольском храме. В статье использованы материалы из дневников М.Васнецова а также фотографии из личного архива Елены Мусатовой.

Прага, 26.10.14 г.

Уважаемые и дорогие отцы, братья и сестры!

После того, как мы помолились о упокоении духовных руководителей и наших близких постараюсь отдать долг благодарности и уважению отцу протоиерею Михаилу Васнецову, которому бы завтра исполнилось 130 лет. 20 октября 2014 г. прошел и 101 год со дня рождения Блаженнейшего Владыки Митрополита Дорофея, столетнюю годовщину которого отмечали в прошлом году в Мукачевском монастыре.

Нам предстоит в этом году отметить 15-ю годовщину со дня его кончины 30 декабря.

Известно, что отец Михаил сын великого художника Виктора Михайловича Васнецова. Чувствовалось, что он   не только был привязан к нему как к отцу, но и благоговел перед ним, как перед выдающимся человеком своей эпохи и именно русским человеком. Сын и сам носил в себе этот русский дух.

Жалею, что сама не задавала вопросов, но расскажу, что особенно запомнилось. Художник не стыдился своих патриотических чувств, хотя это уже могло казаться не модным в обществе. Одну даму за обедом у Васнецовых, оживленно воскликнувшую: «Уже третьего министра убили!», художник строго одернул примерно такими словами:   «- А хотите, чтобы всех нас поубивали?»

Многие не знают, не знала и я, что бумажные иконки формата открытки, продававшиеся в церкви, являются копией, написанной художником в память убитого революционерами генерала Мина.

Привожу слова Михаила Викторовича на его лекции в феврале 1928 года: « — Вообще революция 1905 года производила на Виктора  Михайловича весьма  тяжёлое впечатление. Когда был убит командир семёновского полка генерал Мин, Виктор Михайлович написал в часовне, где был погребён генерал Мин  и  другие убитые его однополчане, икону Христа в терновом венце с  выражением на лице глубокого сострадания».

Отец Михаил мне объяснил, что художник поставил под этой иконой свою подпись, чтобы засвидетельствовать свою позицию.

Далее из рукописных воспоминаний отца Михаила: «Кончина Императора Александра III  произвела на Виктора Михайловича огромное впечатление. Помню его заплаканные глаза и возглас: всё кончено…Виктор Михайлович очень ценил русское направление этого Императора. Он имел с ним одну беседу… Виктор Михаилович, помню, рисовал траурную хоругвь для погребения с Ликом Спаса». И об отречении Государя при встрече с сыном Михаилом в 1917: «Свершилось страшное — непоправимое».

Мать отца Михаила Александра Владимировна (урожденная  Рязанцева) была примером самоотверженности, так как посвятила всю жизнь исключительно заботе о семье, имея высшее медицинское образование. В этой семье в Москве 14 (27) октября 1884 года родился сын Михаил. Старшая сестра Михаила родилась в 1879 году, а   братья Алексей и Борис в 1882 и 1880 гг. Самым младшим был родившийся в 1889 году уже в Киеве Владимир. Именно с Киева начинаются  воспоминания  маленького Миши.

Художник В.М.Васнецов приехал в Киев расписывать Владимирский собор и семья прожила в Киеве около 6 лет, с лета 1885 года по 1891 год. Целыми днями художник работал в Соборе и дома для Собора, приходил домой на обед и иногда находил время погулять с детьми, время от времени приглашая их в Собор, что было для них особой радостью. В Киеве известны были «васнецовские ёлки», которые с  каждым годом устраивались по новому художественному замыслу, часто с участием  Аполлинария Михайловича, брата художника. Отец Михаил помнил, как один раз он в живой картине представлял Ангела, а старшая сестра – Богородицу. Подробнее об этом вспоминает его брат Алексей Викторович.

В 1891 году, когда главные работы в Соборе были закончены, семья возвратилась в Москву, откуда летом выезжала к Мамонтовым в Абрамцево и жила там в так называемом «Яшкином доме», построенном по образцу древней русской избы.

Виктор Михайлович еще ездил в Киев для продолжения работы, к которой подготавливался в Москве. В Абрамцеве была построена церковь по проекту  Виктора Михайловича  Васнецова при непосредственном участии художников часто гостивших в Абрамцеве… Для этой церкви Виктор Михайлович написал икону Богоматери, по которой впоследствии и написал большой образ во Владимирском соборе.

Бывая в Абрамцевской церкви, мальчик Миша сожалел, что не понимает богослужения, зато потом с удовлетворением вспоминал, что всё преподаваемое в гимназии на уроках Закона Божия запомнил на всю жизнь. Гимназию он закончил с золотой медалью. В  Абрамцеве отец купил телескоп и Михаил ежедневно наблюдал солнечные пятна.

По окончании гимназии в 1903 году Михаил поступил на математический факультет по специальности астрономия, который окончил в 1908 году. Отбыв в 1910 г. воинскую повинность, занялся научной работой, а также преподавал в Обществе интеллигентов, находящемся в рабочем посёлке и занимавшимся просвещением поселян. Когда общество «Знание» приобрело телескоп, он читал там популярные лекции.

Там же он и познакомился со своей будущей женой Ольгой Васильевной Полетаевой, ботаником. Венчание состоялось 29 апреля 1911 года. После свадьбы Михаил Викторович преподавал математику в частной гимназии, которая находилась в доме Мамонтовых, где Васнецовы раньше вместе с детьми часто гостили. Однако преподаватель сознавался, что ему не хватало строгости при таких обстоятельствах, например, когда девочки ему говорили, что их куклам тоже интересно его слушать и т.п.

В том же 1911 году Михаил Викторович поступил в должности ассистента в Университетскую обсерваторию в Одессе. Помимо других работ, его основной обязанностью было измерение положения солнечных пятен на старых негативах. Только в 1913 году Михаил Викторович переехал в Одессу уже с женой.

В 1914 году он наблюдал комету Галлея и солнечное затмение, о чём написал научные работы. В том же году в связи с войной Михаил Викторович был призван в армию и был назначен командиром 4-й роты 46-го запасного батальона для обучения солдат перед отправлением их на фронт. Позже отец Михаил узнал, что ректор Одесского университета, Дмитрий Павлович Кишенский, просил воинское начальство по возможности не посылать их ассистента на фронт… В 1933 году отец Михаил в надгробном слове описал научные заслуги профессора Д.П. Кишинского, а также его благотворительную деятельность в эмиграции, напомнив, что профессор является потомком святой праведницы Юлиании Лазаревской.

В 1915-16 годах в связи с потребностью в лицах с математическим образованием Михаил Викторович был назначен преподавателем в Центральную авиа-навигационную службу, а затем в Школу лётчиков-наблюдателей в Киеве, где преподавал новый для него предмет – аэронавигацию, который там же изучил и заинтересовался им. В 1917 году Школу летчиков перевели в Евпаторию. В то время на Юге быстро менялись политические власти, были то большевики, то украинцы, приходили и немцы, и татары. Дошло до того, что не знали, кончилась ли война. Поэтому послали в Киев двух офицеров, в том числе поручика Васнецова, выяснить этот вопрос. Этот эпизод описан собственноручно отцом Михаилом в тетрадочке воспоминаний. Нахожу нужным это подчеркнуть, так как некоторые молодые мне не верили.

В Киеве оказалось украинское войско, советские войска держали Киев в осаде и бомбардировали его. Поручик Васнецов получил телеграмму с приказом отправляться в Евпаторию, где была «такая неразбериха», как написано в воспоминаниях. Поручик Васнецов вышел в отставку и Васнецовы переехали в Одессу. Там 1(14) октября 1918 г. родился сын Виктор. Сначала в городе были красноармейцы, затем пришли белогвардейцы и советские войска разбежались. Тогда поручик Васнецов был призван в «Авиапарк», который решили перевести в Крым. Но так как для Ольги Васильевны с ребёнком переезд был затруднителен, супруги расстались.

Об участии поручика Васнецова в эвакуации армии* можно привести некоторые выдержки  из его записей:

* (прим. авт.) Может быть, следует подчеркнуть, что это была именно эвакуация Армии и Флота, совершаемая с участием союзников, конкретно Франции. Впрочем, многих своих обещаний союзники так и не выполнили, а в 1925 г. в Бизерте даже передали советскому государству остатки Русского флота. Из пожелавших остаться тогда в Севастополе военнослужащих, как впоследствии выяснилось, никто в живых не остался.

11 ноября 1920 года сообщили, что каждый должен сам решить остается или бежит. Я сказал, что остаюсь… В 3 часа ночи решил: еду.

13 ноября 1920 года утром «Сиам» отошел на рейд. Вышел пароход к вечеру. На пароходе было около  4000 человек.

23 ноября 1920 года. Босфор. Выяснилось, что военнообязанные едут в Галлиполи; беженцы, куда входят генералы, полковники и прочие, едут в Сербию, Константинополь и т.д. Военнообязанных перевели на турецкий пароход, где было просторнее и удобнее.

16 декабря 1920 года. Галлиполи. Большая часть «Русской Армии» живет в лагере. Наш «Технический полк» живет в городе. Наш парк помещается в пещере. Я сплю в театре.

24 февраля 1921 года. Галлиполи. Вот уже более двух месяцев мы живем здесь на берегу Дарданелл.  Живем в пещере, как троглодиты, и находим, что здесь еще хорошо жить.

 Дополню из устных воспоминаний отца Михаила:  В пещере нас оказалось пять человек и четыре одеяла. Конечно, по жребию я остался без одеяла. Когда мы уходили, обнаружил, что под матрасом жила жаба.

А теперь прочитаю начало предполагавшейся статьи об астрофотографии, написанной в Галлиполи в мае 1921 года, когда преподаватели решили читать лекции и свое намерение исполнили.

«Науки пользуют везде: среди народов и в пустыне»

(М.В. Ломоносов).

«Когда мы сидели на полуострове Галлиполи без своего определенного дела, без цели, вдали от работы, мы невольно предавались думам и созерцаниям. Часто можно было увидеть русского солдата или офицера, сидящего на камне на берегу моря и смотрящего вдаль, как будто бы он просил у широкого моря ответа на назойливые вопросы. А ночью, когда южное небо загоралось бесчисленными огнями звезд, мы смотрели на далёкие звезды и хотели найти в них разгадку своей странной тяжелой судьбы. Ведь эти же самые звезды в тот же самый миг смотрят на нашу дорогую родину, их могут видеть, оставленные нами, наши близкие. Эти же звезды сияли над Россией, когда она жила нормальной жизнью, когда кипел русский труд и творчески работала русская мысль. И вот теперь Россия унижена, разорена, мысль скованна. Люди науки и творчества гибнут от голода, а мы заброшены на пустынном полуострове.

А звезды, яркие далекие звезды, также сияют на небе и только астрономы замечают перемены, происходящие в них. И вот наша мысль стала обращаться к наукам, у нас появилась потребность в учении, в знании…  Удовлетворить эти потребности было нелегко: не было библиотеки. У нас не было денег, чтобы выписать книги из Константинополя. Мы бежали из Крыма, бросив все, едва захватив самое необходимое…

А ведь есть вещи, которые не возят в багаже, которые являются нашей неотъемлемой собственностью — это наши знания. Есть среди нас люди, которым посчастливилось знать больше остальных в какой-либо области. Эти люди должны поделиться своими знаниями с остальными. Так возникли в Галлиполи Высшие общеобразовательные курсы. В помещении Библиотеки Всеросcийского союза городов над гарнизонной столовой, а потом в помещении кинематографии (иначе в «Солдатской читальне») тоже над рестораном, стали собираться русские люди, желающие получить знания. И что кто мог сообщали им, что помнили, так как книг не было, из которых можно было восстановить забытое.

Я взял на себя астрономию. Хотел помочь своим братьям по несчастью разгадать книгу звёзд. Я старался показать: сколько понадобилось людям труда и свежей творческой мысли, чтобы распознать сущность далеких светил. Мне хочется теперь оставить какой-нибудь след от моих бесед, и я посвящаю эту статью той работе, которую выполняют астрономы при помощи фотографии.

Продолжения записи нет. Была ли эта статья впоследствии где-нибудь опубликована, мне неизвестно.

Далее сокращение записей.

Галлиполи 29 ноября 1921 года. 26-го уехал первый эшелон в Болгарию, вчера — второй, завтра — третий «Рашид-паша», на нем должен ехать и я. Признаться, жалко расставаться с Галлиполи. Всё-таки здесь прожил год. Много есть знакомых мест. На турецком кладбище я был один под Пасху. Часть своей души я здесь оставляю.

Варна, пароход «Рашид-паша», 6 декабря 1921 года. Сидим здесь уже третий день. Из Галлиполи вышли 30-го ноября, пришли в Константинополь в 6 часов утра 1-го декабря, ушли в 3 часа на 4-го декабря. В Босфор приезжал Врангель. Он похудел и очень волнуется.

1 февраля 1922 года, Княжево (близ Софии). Послал письмо «туда». Будет ли ответ?

27 мая 1922 года Нова Загора. Маленький городок среди широкой долины. Стоим в казармах… На душе скверно. Здесь много коммунистов.

3 июля 1922 года. Больше месяца находимся здесь. На душе уныло… От жены получено тяжелое письмо. Ей очень трудно.

В октябре 1922 года ассистент Васнецов нашел в Софии работу преподавателя математики в Технических курсах, устраиваемых американцами. Но для этого должен был выйти из штата Инженерного училища, что для него оказалось тяжелым.

Последняя запись в дневнике:

Получено приветствие от Оли и Вити  «Христос воскресе» от 8 марта 1923 года.

 

Ольга Васильевна, автор книг «Три года преподавания естествознания и географии и «География в школе», успешный ботаник, добилась возможности выехать в командировку в Вену и в Прагу вместе с сыном.

М.В. Васнецов приблизительно в это же время прибыл в Прагу на Съезд ученых. Отец Михаил не раз вспоминал об этой радостной встрече в гостинице «Беранек».

Вскоре Михаил Васнецов стал  работать в Русском народном университете в Праге, а также в Институте экспериментальной физики (Fysikální Ústav) Карлова университета, который выпустил в свет его работу «Расширение спектральных линий» на французском языке. В 1925 году совместно с В.К.Мироновичем В.М.Васнецов выпустил в Берлине учебник «Повторительный курс математики».

Еще мирянином отец Михаил работал секретарем в «Братстве по погребению  православных русских граждан для охраны и содержания в порядке их могил». Вопрос об этом Обществе отец Михаил поднимал и после его ликвидации в 1951 году.

Ольга Васильевна с большим успехом занималась прикладным искусством и принимала активное участие в основанном Владыкой Сергием Подворье… Именно она записывала беседы Владыки Сергия, которые были отредактированы ею для издания. Адрес первой квартиры Подворья: Praha-1 Týnská ul. 19, byt  20, где оно водворилось 30 марта (12 апреля) 1933 года, в день памяти преподобного Иоанна Лествичника. На Пасху 1934 г. Подворье переместилось в более дешевую квартиру по адресу Jáchymova ul. č.3, а окончательно расположилось в 1937 году по адресу: Meiselova č.8 и стало действительно всемирно известным православным центром.

Владыка Сергий призвал М.В. Васнецова к священному служению и в конце 1932 года рукоположил во диакона. Иерейская хиротония была совершена Митрополитом Евлогием 12(25) июня 1933 года на Bознесенье Господне. Имеется фотография этого дня из Подворья: архимандрит Никон, епископ Сергий, митрополит Евлогий, архимандрит Исаакий, иерей Михаил Васнецов, протоиерей Алексей Ванек, диакон Вячеслав Башик и игумен Иоанн Шаховской.

1 октября 1933 года Владыка Сергий предложил поселиться в Подворье отцу Михаилу с семьей. По рассказам отца Михаила на Майзеловой улице семья жила в одной комнате и сыну пришлось снимать квартиру в другом месте. Ему трудно было учиться, так как там было всегда много посетителей.

Кроме лекций Владыки, проводились и другие собеседования, приходские собрания, читались акафисты, совершались молебны и панихиды. Из архиереев кроме Митрополита Евлогия Подворье посещали Митрополит Загребский Досифей, Архиепископ Виталий, Епископ Чикагский Леонтий, Епископ Печерский Иоанн, Митрополит Болгарский Стефан, Митрополит Анастасий, а также многие духовные и светские лица, простые и знаменитые. Бывало, что в Подворье обедали десятки человек, чай пили по 120 человек и более.

Жизнь Подворья была столь активной и многообразной, что заслуживает, как и жизнь его самоотверженной труженицы, матушки Ольги Васильевны, особого рассмотрения, предполагаемого в недалеком будущем.

С другой стороны, чтобы представить себе материальное положение русского священника в то время, достаточно прочитать Указ  Епархиального управления Православных русских церквей в Западной Европе: Его Преосвященству Преосвященнейшему Сергию, Епископу Бельскому (его прежний титул, титул пражского епископа Владыка Сергий не имел): священник Михаил Васнецов, согласно прошению, причисляется с 12(25) мая 1933 года к Свято-Николаевской церкви в Праге без содержания. О чем и посылается Вашему Преосвященству  настоящий Указ. Митрополит Евлогий, 22 ноября 1933 года.

В Указе Экзарха Московской Патриархии в Чехословакии Архиепископа Елевферия от 9 июля 1945 года о назначении на должность священника отца Михаила при Успенском храме в городе Прага о содержании не говорится. Но из сохранившегося документа о самообложении на 1946-47 годы можно сделать вывод, какие именно добровольные взносы давали отдельные лица на церковную жизнь; какая-то часть из этих взносов, вероятнее всего, полагалась священникам. Можно предположить, что для отца Михаила положение изменилось только в 1950 году, согласно сообщению Епархиального совета от 21 сентября и Декрету от 18 октября 1950 года, подписанному Митрополитом Еливферием. Это «Dekret na ustanovení na systematizovaném místě». Можно  догадаться, что изменение произошло благодаря тому, что в 1950 году Васнецовы получили чехословацкое гражданство.

О том, какими материальными условиями удовлетворялся отец Михаил, можно сделать вывод из его рассказа: «Один раз Владыка Сергий послал меня совершать похороны в Пршибрам, а у меня не было денег даже на поезд. Говорить же об этом Владыке я не хотел. Но вот Господь помог. Пришел человек с просьбой отслужить панихиду и дал столько денег, сколько нужно было на дорогу».

Батюшка привел мне этот пример в назидание для упования на помощь Божию. Подобные назидания запоминаются на всю жизнь.

При Владыке Сергии отец Михаил служил особенно часто и в других городах Чехословакии. В 1935 году он даже был временно назначен в Братиславу. На Пасху и Рождество отец Михаил должен был часто выезжать в другие города, не говоря уже о совершении похорон где бы то ни было.. Есть фотография при погребении в деревне Лоденице. Летом он регулярно выезжал, обычно с матушкой, которая пела в церкви,  на престольные праздники в курортные города, начиная с Карловых Вар, Франтишковы Лазне и Марианские Лазне.

Хотя при изменившихся обстоятельствах отец Михаил был по своему происхождению отодвигаемым на задний план, он не обращал на это внимания и относился ко всем доброжелательно и с любовью и все местные священники его искренне уважали, а в последние годы его жизни ему постоянно помогали. Отец Михаил имел все священнические награды и, что важнее, высокий духовный авторитет.

Много лет отец Михаил чередовался с другими  священниками в служении в Успенском и Николаевском храмах, а затем постепенно стал все больше служить только в Николаевском храме.

В 1957 году отец Михаил побывал в Киеве, куда был приглашен для встречи с сыном, с которым недобровольно  пришлось расстаться в 1945 году. Это было очень радостное событие в его жизни. Удалось ему и крестить внука, тоже Михаила Викторовича.

Встречу с сестрой, с многими другими  родственниками, и с самой родной ему Москвой отец Михаил в письме матушке назвал чудом. Остановился он в Доме-музее художника Васнецова, в родном ему доме. Там первым посетил его епископ Афанасий (Сахаров), ныне канонизированный. Были встречи с многими другими духовными лицами, сослужение при патриаршем служении, а также прием его святейшим Патриархом Алексием (Симанским).

В письме, в котором отец Михаил делится с матушкой своими впечатлениями,                       видна их глубокая любовь, единомыслие. Но еще больше можно удивляться кротости  и  терпению отца Михаила, с которыми он ухаживал за своей больной женой, серьезно заболевшей после событий 1945 года. Хотя отцу Михаилу приходили помогать и другие,  главным образом Татьяна Константиновна Бобровская, основная нагрузка лежала на самом  отце Михаиле.

Неблагоприятным обстоятельством  было и то, что когда Васнецовы в конце 1946 – начале 1947 гг. переселились в Профессорский дом, где уже была освящена Владыкой Сергием домовая церковь, в квартире Васнецовых оказалась беспокойная жилица, из-за которой болезнь матушки еще больше обострилась. Переезжать  из Подворья пришлось, так как в квартире  Подворья расположилась семья чешского священника, а переехать в дом с церковью представлялось очень желательным.

Но никто, в том числе сама выезжающая из квартиры, оставляя там  свою квартирантку, не предупредил об этом Васнецовых. Выгонять прописанного человека было нельзя. Поэтому должен был быть ограничен приём гостей, хотя по большим праздникам отец Михаил принимал хор и ближайших церковных работников. Квартирантка переселилась уже после смерти матушки, которая скончалась 27 июля 1961 года. После смерти Ольги Васильевны к отцу Михаилу несколько раз приезжал сын, бывало, с женой или и с внуком.

Отец Михаил стал все больше возвращаться к воспоминаниям о своем отце, о котором он раньше не раз выступал с лекциями, а в 1946 году еще успел издать  о нём книгу. В то время уже нельзя было публиковать такие материалы, но остались воспоминания отца Михаила о его отце-художнике, отражающие картину всей жизни того времени. Появилась обширная переписка о васнецовском творчестве. Даже в письмах русские люди  находили в отце Михаила, кроме интересующей их темы, то к чему тянулись  их  души.

Все архиереи уважали отца Михаила, но наиболее глубокие дружественные отношения были у отца Михаила с Блаженнейшим Владыкой Митрополитом Дорофеем, который и заходил после Литургии  иногда в гости к отцу Михаилу. Письмам Владыки Дорофея мы можем уделить внимание, вспоминая годовщину его кончины.

В последние дни своей жизни отец Михаил еще исполнял свои обязанности, даже ездил причащать настойчиво просившую его об этом больную. Вечером он присутствовал на всенощной недели о мытаре и фарисее, а утром 30-го января безболезненно скончался. В тот же день он был переоблачен Владыкой Дорофеем со священниками и был оставлен дома еще на два дня.

Похороны  были назначены на 7-е февраля ради сына, который, однако, приехал значительно раньше. После первой же заупокойной литургии в Успенской церкви Владыка Дорофей повел всех через кладбище в то место, где находятся покойники, чтобы проститься с отцом Михаилом. Место я запомнила и без спросу водила туда многих, желающих проститься, в том числе и Виктора Михайловича, батюшкина сына.

Хоронил отца Михаила Владыка Дорофей очень торжественно вместе с семью священниками при большом количестве верующих, произнеся весьма прочувствованное торжественное слово. Я  считала своим долгом  рассказать об отце Михаиле, но сумела передать  только кое-что частично. Вдохновенное же слово Владыки Дорофея гораздо ближе  описывает образ покойного батюшки.

Слово Митрополита Дорофея на погребении Протоиерея МИХАИЛА ВИКТОРОВИЧА ВАСНЕЦОВА в Ольшанском храме 7 февраля 1972 года.

Дорогие дети Христовы, братья и сестры!

Любовь к Богу и к Матери Церкви, которую носим в своём  сердце, нас с вами часто собирает в святые храмы на общую молитву и, особенно, к Божественной литургии.  Собрались мы и сегодня в сей святой храм, но причина для этого особая, которую мы не ожидали. И характер наших молитв необычный. Ибо вместо мелодичных литургических песнопений, раздались надгробные песни и молитвы. В иных случаях, вступая в храмы, наше сердце преисполнено радостью, как бы мы входим в родной дом Отца Небесного. Церковь представляет нам тот священный уголок неба на земле, в котором  верующий человек особым образом входит в общение с Богом: молитвой, слушанием слова Божия и, особенно, когда приступает с покаянием к святому Причастию. Начиная богослужение,  священнослужители становятся как бы посредниками между Богом и присутствующими в храме. Иерей в своих молитвах ходатайствует перед Богом обо всех наших потребностях, просьбах, с которыми мы входим в дом Божий, пред лице Отца Небесного.

Таким посредником и ходатаем перед Богом в молитвах в течение 39 лет был тот, кого мы окружали самой искренней любовью. А сегодня уже, увы, оплакивая, окружаем  его похолодевшее тело. Он находится между нами, но тот, которого  мы всегда видели возносящим святые молитвы и проповедующем слово Божие, уже безгласен и без дыхания. Теперь всё уже окончено. Окончен твой жизненный путь, Отче Михаиле; окончено твое служение в  земной Церкви, исполненное пастырских подвигов, и ты уже переходишь в небесную Церковь торжествующих, чтоб быть причтённому к лику пастырей, сияющих в небесной славе. Осиротела твоя паства, она потеряла в твоём лице доброго пастыря  и  нежно любящего Отца и духовного руководителя, а я твоей кончиной потерял искреннего друга.

Отче Михаиле, много даров дал тебе Господь: твёрдая, как адамант, вера, пастырская ревность, светлый огромный ум, дар проповедничества, нежно любящее сердце, украшенное благочестием, кротостью и смирением, и вдохновенный дар молитвы. Но из всех этих духовных качеств нас больше всего приводил в умиление почивающий в твоём сердце дар любви к Богу. И эта любовь в тебе зажглась в юном возрасте еще в родительском доме у благочестивых твоих родителей, слава о которых известна не только на необъятной нашей Родине, но известна всему культурному миру.

Отче Михаиле, ты прошел тернистый путь испытаний, но бдительный Промысел Божий укреплял и утешал тебя и нечаянным образом привел тебя к священническому служению Церкви, Богу и народу. Сколько людей ты привел ко Христу с пути отчаяния своими вдохновенными наставлениями. Сколько душ обрело внутренний мир, совершив пред тобою святую исповедь? После чего они ободренно пошли спасительным путем. Немало людей  издалека приезжало в Прагу с тем, чтобы получить святое Причащение из твоих рук, после чего они получали духовную силу и укрепление в Божественной Истине. И мне самому стало это понятно, когда я приблизился к тебе, что твой немощный сосуд носит обильные дары Святого Духа. Для меня было одно удовольствие встречаться с тобою и проводить время в задушевных беседах.

Из всех благодеяний Божьих, которые совершил Господь над тобой, самой драгоценной  духовной жемчужиной ты считал благодать священства.  И это наглядно отражалось на тебе во время Божественной литургии, во время которой ты пламенел серафимскою любовью ко Христу, отдавшего Свою жизнь за спасение мира. Взирающим на тебя в этот момент казалось, что твоё лицо изменялось, просветлялось и производило глубокое впечатление на верующих. А когда ты проповедовал о Боге, слово твоё было сильно, но в то же время наполнено такой нежностью, что человеческое сердце трепетало благоговейным страхом, а глаза у многих изливали теплые капли слёз. А кто из них любил Христа несовершенною еще любовью, они научались любить Его по новому, совершенною любовью.

Верующие видели в тебе отца, данного им Богом. Ты, Отче Михаиле, был для всех доступен каждому, любвеобильный, отзывчивый, уделял всем свое внимание, готовый день и ночь трудиться, содействуя их спасению. Ты с избытком отдавал свое сердце всем, кто приходил к тебе с  жаждой исправить свою жизнь и начать обновление жизни. Кротко и воодушевленно ты совершал пастырское свое служение в Церкви. Не умел гневаться и на тех, которые так или иначе наносили тебе оскорбление и своей любовью покрывал все их недостатки.

Можно было видеть, как твоя душа постепенно преображалась от обилия почивающей в тебе благодати Святого Духа. Свидетельствую о том не только как  архиерей, но и как твой духовник.  Чистота твоей кристальной души заметно отразилась на твоём лице и после кончины, которое светится тихим и уже неземным светом.

Любил ты беззаветной любовью свою Родину, радовался душой о её гигантских достижениях и горячо возносил свои молитвы. Чтобы Господь сохранил её в мире и тишине и во всяком благополучии и процветании.

Окончил ты свой земной жизненный путь славно. Еще накануне блаженной своей кончины участвовал за богослужением. Даже и самая кончина приблизилась к тебе, когда ты приготовлялся в молитве к Божественной литургии. И в таком молитвенном состоянии тихо и безболезненно ты отдал свою благородную душу в руце Пастыреначальника Христа, которому всем своим любящим сердцем  преданно послужил всю жизнь.

Весть о твоей кончине молниеносно разнеслась  и сильно взволновала всех, узнавших об этой неожиданности, тяжелой своей потере. Не хотелось верить даже и тогда, когда мы совершили над тобою «Последование по исходу души из тела» и когда стали облачать тебя в священнические одежды.

Тяжелый для всех нас, любящих тебя, сегодняшний день, сопровождающих тебя «в путь всей земли» (Ис.Нав., 23,14). Нам тяжело представить себе, что уже больше не будем видеть тебя среди нас в храме Сятителя Николая, который ты так любил и с духовным рвением его посещал, пренебрегая даже телесной немощью. Не увидим кроткого твоего лица и убеленных седин, не услышим ласковых слов, и храм уже не будет оглашаться твоею проповедью  слова Божия и святыми молитвами.

Мы стоим у твоего гроба с глубоким благоговением и возносим молитвы о твоей душе, исполненной кристальной чистоты. Болезненно переносим в твоем лице тяжелую потерю. Но мы всегда будем носить тебя в своей молитвенной памяти, вспоминая о твоей примерной жизни и задушевные поучения, которыми ты неустанно наставлял свою духовную паству. Говорю я это один, но вместе со мной говорят то же самое сотни сердец верующих людей, имевших счастье находить общение с тобою.

Прощаясь с тобою, Отче Михаиле, все окружающие тебя глубоко склоняемся перед твоим гробом. Но обращаемся к тебе как к живому, ибо твердо уверены, что ты жив как верный служитель Христов и идешь, чтобы получить достойные награды в обителях Отца Небесного.

Позволь, Отче Михаиле,  поблагодарить тебя за преданное пастырское служение нашей Православной Церкви, в благосостояние которой ты внес обильный вклад. Помнится, как ты волновался и горевал душой, когда наша Церковь в 1968 году в Восточной  Словакии переносила тяжелые страдания. Как ты горячо молился: — Боже, помоги им вынести эти испытания!

Наконец, разреши мне, как твоему Архиерею, произнести слова прощания. Прощаюсь с тобой от имени Пражской Епархии, духовенства и верующих. Прощаюсь и от имени Пражского духовенства, с которыми ты совокупно совершал  Божественную литургию, прославлял Бога и возносил молитвы. Прощаюсь от твоей любимой паствы, которые горько оплакивают тяжелую свою потерю, в лице твоём, Богом данного им пастыря.

Они просят чрез меня, отпусти им, если получилось с их стороны нанести им оскорбление. Мы знаем твое незлобие и верим, что каждого из них ты прощал в том моменте.

Прощаюсь с тобою от единственного твоего сына Виктора Михайловича, его супруги и твоего внука, которого ты весьма любил. Прощаюсь с тобою и от твоей духовной дочери, сестры Елены Ивановны, которая с беспримерной любовью послужила тебе. Как ангелу Божию и строителю таинств духовных. Да воздаст тебе, сестра, Господь от Своих богатых щедрот и да сохранит тебя от всякого злого. Прощаюсь и от тех многих русских людей, которые беспрерывным потоком посылали тебе свои письма, испрашивая в них благословление и наставление. Теперь и они лишились этого утешения.

Спи спокойным сном, Отче Михаиле, после утомительных твоих трудов на жизненном пути. А представ душой у престола Божия, вознеси свои святые молитвы Господу Богу о всех нас, о нашей Церкви и о даровании мира на земле. Мы обещаем тебе, что из наших сердец никогда не оскудеет любовь к тебе и молитвенная память. Господь да будет тебе милостлив и протоиерейство твое да помянет во царствии Своём. Аминь.

автор статьи: Елена Мусатова